К началу кампании 1814 г., которая проходила уже полностью на территории Франции, у Наполеона было лишь 47 тысяч человек против 230 тысяч у союзников. Однако загнанный в угол, но гениальный военачальник бил, бил и еще раз бил своего врага.

Маршалы Наполеона не были столь же энергичны. Они ждали, когда их повелитель заключит почетный мир. В Париже Фуше и Талейран изменили императору и готовили переворот. Столицу защищали войска корпуса Мармона. В решающий момент он капитулировал. 31 марта 1814 г. войска союзников заняли город. Император вынужден был признать поражение и сдаться. Наполеона сделали губернатором острова Эльба в Средиземном море.

На Эльбе губернатора посещали родственники и некоторые бывшие соратники. Бонапарт внимательно изучал все новости из Франции. Там снова воцарились Бурбоны, которые, кажется, так и не поняли, что Франция изменилась и старых феодальных порядков не вернуть. За необычайно короткий срок Людовику XVIII и его брату Карлу Артуа удалось восстановить против себя большую часть французов. Бонапарт думал о возвращении. 27 февраля 1815 г. с тысячью человек Наполеон тайно покинул Эльбу и поплыл во Францию. Он высадился в бухте Жуан 1 марта. Его движение на север было поразительно. Не сделав ни одного выстрела, выходя безоружным к выведенным против него солдатам, Наполеон перетягивал на свою сторону армию и народ. Везде его встречали с восторгом. Император декларировал стремление исправить прошлые ошибки, дать Франции мир и свободу, изгнать дворян, принять либеральную конституцию, ограничив свою власть. Направленный Бурбонами навстречу императору Ней при первой же встрече склонился перед ним. Король бежал. Паника охватила и Вену, где проходил знаменитый конгресс.

Второй период правления Наполеона продолжался всего сто дней. Многие маршалы и генералы перешли на его сторону. Солдаты были просто в восторге от императора. Императорская армия выступила во Фландрию, навстречу силам англичан, которыми руководил герцог Веллингтон, и пруссаков, во главе которых стоял Блюхер. Многочисленные австрийские и русские части находились гораздо дальше.

В начале июня Веллингтон с английской армией стоял в Брюсселе; Блюхер с пруссаками – разбросанно на реках Самбре и Маасе, между Шарлеруа и Льежем. Наполеон вторгся в Бельгию 14 июня. Мгновенно оценив недостатки расположения противника, император двинул свои войска в промежуток между частями Веллингтона и Блюхера, а затем всей массой бросился на пруссаков. Французы заняли Шарлеруа и с боем перешли реку Самбру.

Наполеон велел Нею 15 июня занять селение Катр‑Бра на Брюссельской дороге, чтобы сковать англичан, но тот действовал медленно и опоздал это сделать. 16 июня состоялся большой бой с прусскими войсками при Линьи. Прусские войска были отброшены, но не разгромлены. 17 июня французы отдыхали, дав, таким образом, и Блюхеру привести войска в порядок. Наполеон отделил отряд под командованием маршала Груши и отправил его за прусской армией.

Тем временем часть французской кавалерии преследовала англичан, которые спешно отступали из‑под Катр‑Бра. Это преследование прекратил сильный ливень с грозой. Наполеон соединился с Неем и двинулся на север по направлению на Брюссель. Веллингтон же решил занять позицию на плато Мон‑Сен‑Жан в 22 километрах от Брюсселя, южнее деревушки Ватерлоо. Севернее этой деревни французский отряд отрезал ему отступление на бельгийскую столицу. Позиция англичан была довольно сильной, но Веллингтон отдавал себе отчет в том, что победа будет возможна, вероятнее всего, только при поддержке прусской армии. Наполеон подошел к английским позициям вечером 17‑го числа.

У императора было около 72 тысяч человек, у Веллингтона – 70. Как и герцог, Наполеон также рассчитывал на подкрепления, которые приведет Груши. Он получил донесение от своего маршала о том, что Блюхер отходит к востоку. На самом деле прусский генерал отправил туда лишь небольшой отряд. Груши попался на эту удочку и двинул войска вдогонку.

В 11.30 18 июня Наполеон приказал начать сражение. Против левого крыла англичан был открыт огонь из пушек, затем в наступление пошел командующий правым флангом Ней. Одновременно была начата атака на замок Угумон, расположенный на противоположном фланге. Через некоторое время вдалеке на северо‑востоке показался столбик пыли. Император воодушевился, полагая, что на помощь ему движется Груши, но это был Блюхер.

На левое крыло и центр английской обороны были брошены четыре дивизии корпуса д’Эрлона. Генерал допустил промах, построив наступавших плотными колоннами с недостаточной шириной фронта, сделав их, таким образом, удобной мишенью для английских стрелков и пушек. Корпус был сильно расстроен огнем английской обороны, левое крыло англичан не было сломлено. Тогда император переместил центр тяжести атаки на правое крыло и центр Веллингтона. В 15.30 ферма Ла‑Хэ‑Сэнт была взята левофланговой дивизией д’Эрлона, но эти части не могли развить успех. Следующим в атаку бросились конные эскадроны во главе с Неем. Маршал под шквальным ружейным и артиллерийским огнем вверх по склону стремительно приблизился к линии английской обороны и взломал ее. Но англичане выстроились в каре и не отступали. Ней не обеспечил поддержку со стороны пехоты, а потому не смог разбить плотные ряды английских пехотинцев. Но еще хуже было то, что маршал не позаботился оттащить захваченные на английских позициях орудия. Когда английские подкрепления откинули Нея, вслед французам тут же полетели ядра.

Следующие атаки французов были в целом так же безуспешны. В конце концов Наполеон лично повел в бой на Ла‑Хэ‑Сэнт гвардию. И в это время на правом фланге французов раздались выстрелы, подошел Блюхер. Прусская кавалерия обрушилась на французскую гвардию. Сам «железный пруссак» с другой частью войск отрезал отступление отряду Наполеона.

В восемь часов вечера Веллингтон приказал перейти в общее наступление. Французская гвардия, построившаяся в каре, медленно отступала. Практически все гвардейцы были уничтожены. На других участках французские войска, подвергаясь атакам прусских отрядов, постепенно рассеялись. Всю ночь пруссаки преследовали неприятеля.

К границам Франции приближались сотни тысяч русских и австрийцев. 22 июня Наполеон вторично отрекся от престола. Вскоре его перевезли на принадлежащий Англии уединенный остров Святой Елены в южной части Атлантического океана. 5 мая 1821 г. Наполеон скончался.

Повороты судьбы Наполеона. Весной 1811 г. Наполеон в беседе с баварским генералом К.Ф. Вреде заявил, что через три года будет «господином мира». 3 мая 1814 г., почти ровно через три года после знаменательной беседы, несостоявшийся «господин мира» прибыл на Эльбу. В его распоряжении оказался остров в три сотни кв. км, с тремя небольшими городами, населенный тремя тысячами жителей. Наполеону милостиво разрешили взять с собой трех генералов - А. Друо, П. Камбронна, А. Бертрана и батальон гвардии, его знаменитых «ворчунов».

Нельзя сказать, что Наполеон был полностью изолирован и бездействовал в своем «кукольном королевстве». Его навестили мать, сестра, Мария Валевская «со своим и его сыном». Выход своей вулканической энергии Наполеон находил в хозяйственной деятельности, планируя по-новому организовать на острове хлебопашество, рыболовство и пр. Но, по большому счету, интересовала его только большая политика.

«Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились». Уже с осени 1814 г. Наполеон пристально следил за происходившими на материке событиями. Он не считал свое дело окончательно проигранным. И для этого существовали веские основания. Большая часть уставшей от бесконечных войн Франции с облегчением приняла известие об отречении Наполеона и возвращении Бурбонов. Однако «медовый месяц» Бурбонов продолжался недолго. Людовик XVIII, старый больной подагрик, побиравшийся почти двадцать лет по европейским дворам, «был, может быть, безобидной, но туповатой посредственностью». Главным его советником стал граф д’Артуа, столь же посредственный, но гораздо более мстительный и злобный. На фоне Наполеона эти властители выглядели жалко. Правда, правительство Бурбонов не решилось уничтожить Гражданский кодекс, одно из величайших достижений Наполеона, и вообще порядок, установленный Людовиком XVIII, был гораздо либеральнее, чем во времена его обезглавленного несчастного тезки. Но Бурбоны не понимали одного: они вернулись в другую страну; по меткому определению Ш.М. Талейрана, Бурбоны «ничего не забыли и ничему не научились». Недовольство режимом росло как на дрожжах. Французское дворянство крикливо требовало реституции, возбуждая подозрение и острое недовольство крестьян - самой большой части общества. Уволенные в отставку ветераны наполеоновских кампаний влачили полунищенское существование, ностальгически вспоминая о «прежних славных временах». Главное же, что Бурбоны, более четверти века находившиеся вне Франции и жаждавшие раздавить революционные идеалы, не могли «найти опору в национальном сознании». Абсолютное большинство нации воспринимало их как лакеев европейских монархий.

Венский конгресс. Пока с Эльбы приходили самые успокаивающие вести - император тих, спокоен и смирился со своей участью, - победители Наполеона без устали делили Европу и сферы влияния, отчаянно интригуя друг против друга. С сентября 1814 по июнь 1815 г. главы европейских государств «совещались» на Венском конгрессе. Александр I ожесточенно отстаивал право России на Польшу и шантажировал бывших союзников то своей многочисленной армией, то обещанием выпустить на свободу «чудовище», то есть Наполеона. Чтобы привлечь на свою сторону Пруссию, царь весьма опрометчиво пообещал ей Саксонию. В противовес цезаризму Александра Павловича, дипломаты Англии и Франции при верховенстве Австрии заключили против России тайный военный союз. Так, в «трудах праведных», сил не жалея «ради спокойствия» Европы, проводили время европейские монархи, когда вечером 6 марта пришло ошеломляющее известие: Бонапарт покинул Эльбу и высадился на побережье Франции.

«Сто дней Наполеона». Многие выдающиеся мыслители, писатели, историки считали и считают девятнадцатое столетие «веком Наполеона». Действительно, обаяние личности этого человека, его фантастическая судьба, в сравнении с которой блекнут страницы авантюрных романов, его деяния производили впечатление нечеловеческого могущества, потрясали и еще долго будут потрясать умы человечества. «Сто дней Наполеона» - последняя блестящая страница наполеоновской легенды.

Находясь в заточении на острове Эльба, Наполеон понял, что Франция настроена против Бурбонов, а бывшие союзники увязли в склоках. Безграничная вера в свою звезду, уверенность в том, что лишь одного его страна считает истинным властителем, надежда повернуть ход истории и колесо фортуны, наконец, точный анализ ситуации, - все это подвигло его к твердому решению: пора вернуть трон.

Наполеон высаживается на французском берегу. 1 марта 1815 г. Наполеон, благополучно избежав встречи со сторожевыми кораблями англичан, с отрядом в 1100 человек высадился в бухте Жуан. Местные власти ничего не делали, чтобы остановить восставшего из небытия пришельца. Наполеон оказался прав: население, солдаты, большинство офицеров и генералитета по-прежнему считали его своим императором. Это особенно ясно показал инцидент, произошедший 7 марта недалеко от Гренобля. Высланные против Наполеона солдаты пришли в отчаянное замешательство, увидев приближающуюся к ним одинокую фигуру императора. Он подошел к ним вплотную и воскликнул: «Солдаты пятого полка! Вы узнаете меня? Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!» После минутного замешательства «солдаты окружили его тесной толпой, целовали его руки, его колени, плакали от восторга и вели себя как бы в припадке массового помешательства. С трудом их можно было успокоить, построить в ряды и повести на Гренобль». Во главе шести полков с 30 орудиями, сопровождаемый толпами крестьян и ремесленников, Наполеон вошел в Гренобль, где его ждала восторженная встреча. «До Гренобля я был авантюристом; в Гренобле я стал государем», - вспоминал впоследствии бывший узник Эльбы.

Наполеоновская пропаганда. Направляясь к Парижу, Наполеон вел эффектную и эффективную политическую пропаганду. Он просил прощения за свой прежний деспотизм и прощал всех, кто служил Бурбонам, но вернется к нему. Он клялся дать стране истинную конституцию и навсегда отказаться от войн. Уверял, что добровольно уступил престол ради спокойствия Франции, но Бурбоны оказались недостойны ее. Не чуждался Наполеон и откровенной демагогии, заявляя, в частности, что покинул Эльбу по призыву «сорока пяти лучших умов правительства в Париже». Самое удивительное, что ему безоговорочно верили.

Войска переходят на сторону Наполеона. Напрасно Бурбоны высылали войска навстречу Наполеону: солдаты, офицеры, большинство генералов и некоторые из маршалов переходили на сторону мятежного императора. 10 марта 1815 г. маршал Ж.Э. Макдональд, посланный защищать Лион, едва успел бежать из города, когда взбунтовавшийся гарнизон весь до единого человека перешел под флаги Наполеона. Знаменитый князь Московский, маршал Мишель Ней, искренне полагавший возвращение бывшего императора несчастьем для Франции, твердо обещал Людовику XVIII привезти Наполеона в Париж «в железной клетке». 12 марта в Лон-ле Сонье маршал обратился к солдатам четырех полков с горячей речью о коварстве Наполеона, нарушении им своих обещаний Франции и европейским державам, о грозящих стране бедствиях, если не остановить беглого узника Эльбы. Ответом ему было гробовое молчание.

В ночь на 14 марта Ней получил от Наполеона лаконичную записку: «Я приму Вас так, как принял на другой день после сражения под Москвой». Утром того же дня князь Московский к полному восторгу своих бойцов объявил, что дело Бурбонов проиграно, и под восторженные крики: «Да здравствует император! Да здравствует маршал Ней!» перешел со всеми войсками на сторону Наполеона. Когда один из офицеров-роялистов горько упрекнул его, Ней ответил: «А что же, по-вашему, было делать? Разве я могу остановить движение моря своими руками?» Бурбоны были в полной панике: «Войска переходят на сторону императора без боя, провинция за провинцией, город за городом падают к его ногам без тени сопротивления, творится что-то, чего никак нельзя было ожидать». В центре Парижа какой-то остряк прикрепил на Вандомской площади огромный плакат: «От Наполеона - Людовику XVIII. Король, брат мой, не посылайте больше войск, у меня их довольно». Появлялись в Париже и менее остроумные, но более короткие и зловещие надписи: «Смерть Бурбонам!»

Король бежит из Парижа. Королевский двор обуяла самая настоящая паника. Призраки казненных Людовика XVI и герцога Энгиенского бродили по Тюильрийскому дворцу, лишая королевское семейство и придворных остатков сна. В обстановке всеобщего смятения Людовик XVIII принял и 19 марта исполнил единственно верное решение: бежать! А 20 марта Наполеона ждала восторженная встреча в Париже.

Наполеон в Париже. Вернувшись в Париж, триумфатор поручил известному либералу Б. Констану разработать проект конституции, что и было сделано уже 23 апреля. Но главными для вернувшегося к власти Наполеона были все же внешнеполитические проблемы. Понимая, что Франция истощена и не хочет войны, Наполеон разыграл миролюбие: он обратился к европейским державам с предложением сохранить установившийся после его возвращения порядок. Бывший узник Эльбы очень надеялся на раздоры в коалиции. Чтобы посеять недоверие, подозрительность и вражду среди союзников, Наполеон отправил Александру I попавшее ему в руки тайное соглашение о военном союзе Англии, Австрии и Франции против России.

Венский конгресс

наполеон линьи ватерлоо империя

Венский конгресс - международный конгресс, завершивший наполеоновские войны; состоялся в Вене в сентябре 1814 - июне 1815 г. В нем участвовали представители всех европейских государств, кроме Турции. Были восстановлены прежние династии, пересмотрены и зафиксированы границы, заключен ряд договоров, приняты постановления и декларации, вошедшие в Генеральный акт и приложения. Система отношений между ведущими европейскими государствами, выработанная на Венском конгрессе, просуществовала до второй половины XIX в. Саундерс Э. Ук.Соч. С.58

Возвращение Наполеона с острова Эльба

Бонапарт провел на Эльбе девять месяцев и 21 день. Выплата императорского содержания в размере 2 миллиона франков была возложена на Людовика XVIII. Однако французский монарх не спешил выполнять это обязательство. Денежные средства требовались Наполеону для выплат личной охране, в которой он ощущал острую необходимость. С континента на Эльбу приходили сообщения о всеобщем недовольстве возвращением Бурбонов - реставрацией, навязанной Талейраном и главами победивших держав. Недовольные находились и среди роялистов. Предметом их недовольства стала начатая Людовиком XVIII политика интеграции созданных Наполеоном государственных структур в старую монархическую систему государственного управления, в то время как многие роялисты надеялись на полное и безоговорочное возвращение к дореволюционному государственному устройству. Эпоха правления Наполеона была периодом стремительного роста среднего класса. Реформы временного правительства и Людовика XVIII, направленные на ограничение влияния среднего класса, вызывали растущий протест. Тарле Е.В. Ук.Соч. С.35

Наполеон пристально следил за событиями во Франции. В полном соответствии с его прогнозами, сокращение территории империи до размеров дореволюционной Франции вызвало волну недовольства. Негодование французов вызывали рассказы о той бесцеремонности, которую демонстрировала вернувшаяся из эмиграции знать в обращении с ветеранами Великой армии и представителями низших сословий. Обстановка в соседних государствах, измотанных практически непрерывными военными действиями, также была беспокойной.

Противоречивые планы участников Шестой коалиции стали причиной острых дипломатических конфликтов между бывшими союзниками. Среди парижских роялистов и представителей союзных держав шли разговоры о ссылке Бонапарта на остров Святой Елены и, возможно, о его физическом устранении.

В этих условиях Наполеон принял решение о возвращении на континент. По его расчетам, возвращение многих десятков тысяч французских военнопленных из России, Германии, Великобритании и Испании позволяло ему быстро сформировать новую армию, состоящую из хорошо обученных ветеранов. Тарле Е.В. Ук.Соч. С.40

26-го февраля 1815 года, дождавшись, когда судно британского королевского флота, в задачу которого входило патрулирование прибрежных вод Эльбы, ненадолго отправится на другое задание, Наполеон и его сторонники (по разным оценкам, от 600 до 1200 человек) покинули остров на флотилии из небольших судов.

Им удалось преодолеть весь путь незамеченными и высадиться на французском побережье несколько дней спустя. На вооружении этого небольшого отряда состояло два артиллерийских орудия. Обратившись к своим солдатам, Наполеон заявил, что они войдут в Париж до дня рождения его сына (20-го марта), не сделав ни единого выстрела.

После шестидневного перехода по обледеневшим горным дорогам Наполеон вышел к Греноблю. По дороге на Гренобль у деревни Лафрэ путников встретили военнослужащие пятого армейского пехотного полка. Отделившись от своих спутников, Наполеон направился к солдатам французской армии, которым был отдан приказ стрелять в императора. Бонапарт приблизился на расстояние выстрела из пистолета. Взволнованные солдаты не торопились выполнять приказ.

По свидетельствам очевидцев, Наполеон распахнул шинель и прокричал: "Если кто-нибудь решится убить собственного императора, пусть выстрелит сейчас!" Военнослужащие опустили оружие, прокричали "Да здравствует император!" и присоединились к его отряду. В Гренобле развитие событий приняло аналогичный оборот. Вышедшая из города армия насчитывала 9.000 солдат и офицеров; на ее вооружении находилось тридцать орудий. Тарле Е.В. Ук.Соч. С.53

Новости о приближающейся императорской армии опережали Наполеона, и повсюду, за исключением роялистского Прованса, его ждал радушный прием.

В Леоне он был принят с императорскими почестями. Горожане сняли с поста губернатора, назначенного Людовиком XVIII, и вышли приветствовать Наполеона. Вскоре к его войскам присоединилось несколько его бывших военачальников.

Они проигнорировали поступившее от маршала Мишеля Нея распоряжение привезти его в Париж "в клетке, как дикого зверя". Вскоре и сам маршал Ней с шеститысячной армией перешел на сторону Наполеона. Сдержав свое обещание, Бонапарт привел войска в Париж 20-го марта. Парижане приветствовали императора.

По пути в столицу не погибло ни одного солдата. Первоначально роялисты оказались не в состоянии организовать сколько-нибудь эффективное сопротивление. http://ru.wikipedia.org

Наполеон без малейшей борьбы в 19 дней прошел от побережья Средиземного моря до Парижа, изгнал династию Бурбонов и воцарился снова. Но он знал, что опять, как и в первое свое царствование, не мир он принес с собой, а меч, и что потрясенная его внезапным появлением Европа на этот раз сделает все, чтобы помешать ему собрать свои силы.

Наполеон понимал, что после 11 месяцев конституционной монархии Бурбонов и некоторой свободы прессы городская буржуазия ждет от него хотя бы какого-нибудь минимума свобод; ему нужно было поскорее иллюстрировать ту программу, которую он развивал, двигаясь к Парижу и разыгрывая революционного генерала. Тот класс французского общества, который победил в эпоху революции и главным представителем и укрепителем победы которого являлся Наполеон, т. е. крупная буржуазия, был единственным классом, стремления которого были Наполеону близки и понятны. Именно в этом классе он хотел чувствовать свою опору, и в его интересах готов был вести борьбу. «Я не хочу быть королем жакерии», — сказал Наполеон типичному выразителю буржуазных чаяний в этот момент, Бенжамену Констану. Император велел позвать его во дворец для решения вопроса либеральной государственной реформы, которая удовлетворила бы буржуазию, доказала бы новоявленное свободомыслие императора Наполеона и вместе с тем утихомирила бы поднявших голову якобинцев.

6 апреля Констана привели к императору, а 23 апреля конституция была готова. Бенжамен Констан просто взял хартию, т. е. конституцию, данную королем Людовиком XVIII в 1814 году, и сделал ее несколько либеральнее. Сильно был понижен избирательный ценз для избирателей и для избираемых, но все-таки, чтобы попасть в депутаты, нужно было быть богатым человеком. Несколько больше обеспечивалась свобода печати. Уничтожалась предварительная цензура, преступления печати могли отныне караться лишь по суду. Кроме избираемой палаты депутатов (из 300 человек), учреждалась другая — верхняя палата, которая должна была назначаться императором и быть наследственной. Законы должны были проходить через обе палаты и утверждаться императором.

Наполеон принял этот проект, и новая конституция была опубликована 23 апреля. Наполеон не очень сопротивлялся либеральному творчеству Бенжамена Констана. Ему хотелось только отложить выборы и созыв палат, пока не решится вопрос о войне, а там, если будет победа, видно будет, что делать и с депутатами, и с прессой, и с самим Бенжаменом Констаном. До поры до времени эта конституция должна была успокоить умы. Но либеральная буржуазия плохо верила в его либерализм, и императора очень просили ускорить созыв палат. Наполеон после некоторых возражений согласился и на 25 мая назначил «майское поле», когда должны были быть оглашены результаты плебисцита, которому император подверг свою новую конституцию, должны были быть розданы знамена национальной гвардии и открыться заседания палаты. Плебисцит дал 1 552 450 голосов за конституцию и 4800 против. Церемония раздачи знамен (она произошла не 26 мая, а 1 июня) была величественной. Тогда же, 1 июня, открылись заседания вновь избранной палаты.

Всего полторы недели заседали народные представители, а Наполеон был ими уже недоволен. Он был абсолютно не способен ужиться с каким бы то ни было ограничением своей власти и даже с признаком чьего-либо независимого поведения. Палата выбрала своим председателем Ланжюине, умеренного либерала, бывшего жирондиста, которого Наполеон не очень жаловал. Еще и оппозиции никакой в этом нельзя было усмотреть — Ланжюине определенно предпочитал Наполеона Бурбонам, — а император уже сердился и, принимая всеподданнейший и очень почтительный адрес от Законодательного корпуса, сказал: «Не будем подражать примеру Византии, которая, теснимая со всех сторон варварами, стала посмешищем потомства, занимаясь отвлеченными дискуссиями в тот момент, когда таран разбивал ворота города». Он намекал на европейскую коалицию, полчища которой со всех сторон устремились к пределам Франции. Он принял адрес народных представителей 11 июня, а на другой день, 12 июня, выехал к армии, на последнюю в его жизни схватку с Европой.

3 Битва при Линьи

Из 198 тысяч воинов, которыми располагал Наполеон 10 июня 1815 года, более трети было разбросано по разным местам страны. У императора для предстоящей кампании было непосредственно в руках около 128 тысяч при 344 орудиях в составе гвардии, пяти армейских корпусов и резерва кавалерии. Кроме того, имелась чрезвычайная армия (национальная гвардия и пр.) в 200 тысяч человек, из которых половина не обмундированных, а третья часть не была вооружена. Если бы кампания затянулась, то он, используя организационную работу своего военного министра Даву, мог бы собрать с величайшими усилиями еще около 230−240 тысяч человек. Англичане, пруссаки, австрийцы, русские выставили уже сразу около 700 тысяч человек, а к концу лета могли бы выставить еще 300 тысяч.

Перед Наполеоном были англичане и пруссаки, первыми из всех союзников явившиеся на поле битвы. Австрийцы тоже спешили к Рейну, но они были еще далеко. Веллингтон с английской армией стоял в Брюсселе, а прусская армия под командованием Блюхера была разбросана на реках Самбре и Маасе, между Шарлеруа и Льежем.

14 июня Наполеон начал кампанию вторжением в Бельгию. Он быстро двинулся в промежуток, который отделял Веллингтона от Блюхера, и бросился на Блюхера. Французы заняли Шарлеруа и с боем перешли через реку Самбру. Но операция Наполеона на правом фланге несколько замедлилась: генерал Бурмон, роялист по убеждениям, давно подозреваемый солдатами, бежал в прусский лагерь. Солдаты после этого стали еще подозрительнее относиться к своему начальству. Блюхеру этот инцидент показался благоприятным признаком, хотя он и отказался принять изменившего Наполеону генерала Бурмона.

Наполеон велел маршалу Нею еще 15 июня занять селение Катр-Бра на Брюссельской дороге, чтобы сковать англичан, но Ней, действуя вяло, опоздал это сделать. 16 июня произошло большое сражение Наполеона с Блюхером при Линьи. Победа осталась за Наполеоном; Блюхер потерял больше 20 тысяч человек, Наполеон — около 11 тысяч. Но Наполеон не был доволен этой победой, потому что, если б не ошибка Нея, который задержал без нужды 1-й корпус, заставив его напрасно совершить прогулку между Катр-Бра и Линьи, он мог бы при Линьи уничтожить всю прусскую армию. Блюхер был разбит и отброшен (в неизвестном направлении), но не разгромлен.

4 Битва при Ватерлоо

17 июня Наполеон дал передохнуть своей армии. Около полудня Наполеон отделил от всей армии 36 тысяч человек, поставил над ними маршала Груши и велел ему продолжать преследование Блюхера. Часть кавалерии Наполеона преследовала англичан, которые накануне пытались у Катр-Бра сковать французов. Но ливень сильно размыл дороги, и преследование пришлось прекратить. Сам Наполеон с главными силами соединился с Неем и двинулся на север, по прямому направлению на Брюссель. Веллингтон со всеми силами английской армии занял позицию в 22 километрах от Брюсселя, на плато Мон-Сен-Жан, южнее деревни Ватерлоо. Лес Суаньи, севернее Ватерлоо, отрезал ему путь отхода к Брюсселю. Веллингтон укрепился на этом плато. Он собирался ждать Наполеона на этой очень сильной позиции и продержаться, чего бы это ни стоило, до той поры, пока Блюхер успеет, оправившись от поражения и получив подкрепления, прийти к нему на помощь.

К вечеру 17 июня Наполеон подошел со своими войсками к плато и вдали в тумане увидел английскую армию. У Наполеона было приблизительно 72 тысячи человек, у Веллингтона — 70 тысяч в тот момент, когда утром 18 июня 1815 года они стали друг против друга. Оба ожидали подкреплений и имели твердое основание ждать их: Наполеон ждал маршала Груши, у которого имелось не больше 33 тысяч человек; англичане ждали Блюхера, у которого после поражения при Линьи осталось около 80 тысяч человек, и который мог появиться с готовыми к бою 40−50 тысячами.

Уже с конца ночи Наполеон был на месте, но он не мог начать атаку на рассвете, потому что прошедший дождь так разрыхлил землю, что трудно было развернуть кавалерию. Император объехал утром свои войска и был в восторге от оказанного ему приема: это был совсем исключительный порыв массового энтузиазма, не виданного в таких размерах со времен Аустерлица. Этот смотр, которому суждено было быть последним смотром армии в жизни Наполеона, произвел на него и на всех присутствующих неизгладимое впечатление.

Ставка Наполеона была сначала у фермы дю Кайю. В 11 часов утра Наполеону показалось, что почва достаточно высохла, и только тогда он велел начать сражение. Против левого крыла англичан открыт был сильный артиллерийский огонь 84 орудий и начата атака под руководством Нея. Одновременно французами была предпринята более слабая атака с целью демонстрации у замка Угумон на правом фланге английской армии, где нападение встретило самый энергичный отпор и натолкнулось на укрепленную позицию.

Атака на левом крыле англичан продолжалась. Убийственная борьба шла полтора часа, как вдруг Наполеон заметил в очень большом отдалении на северо-востоке у Сен-Ламбер неясные очертания двигающихся войск. Он сначала думал, что это Груши, которому с ночи и потом несколько раз в течение утра был послан приказ спешить к полю битвы. Но это был не Груши, а Блюхер, ушедший от преследования Груши и после очень искусно исполненных переходов обманувший французского маршала, а теперь спешивший на помощь Веллингтону. Наполеон, узнав истину, все-таки не смутился; он был убежден, что по пятам за Блюхером идет Груши и что когда оба они прибудут на место боя, то хотя Блюхер приведет Веллингтону больше подкреплений, чем Груши приведет императору, но все-таки силы более или менее уравновесятся, а если до появления Блюхера и Груши он успеет нанести сокрушительный удар англичанам, то сражение после подхода Груши будет окончательно выиграно.

Направив против Блюхера часть конницы, Наполеон приказал маршалу Нею продолжать атаку левого крыла и центра англичан, уже испытавшего с начала боя ряд страшных ударов. Здесь наступали в плотном боевом построении четыре дивизии корпуса д’Эрлона. На всем этом фронте закипел кровопролитный бой. Англичане встретили огнем эти массивные колонны и несколько раз ходили в контратаку. Французские дивизии одна за другой вступили в бой и понесли страшные потери. Шотландская кавалерия врубилась в эти дивизии и изрубила часть состава. Заметив свалку и поражение дивизии, Наполеон лично примчался к высоте у фермы Бель-Альянс, направил туда несколько тысяч кирасир генерала Мильо, и шотландцы, потеряв целый полк, были отброшены.

Эта атака расстроила почти весь корпус д’Эрлона. Левое крыло английской армии сломить не получилось. Тогда Наполеон поменял свой план и перенес главный удар на центр и правое крыло английской армии. В 3 часа ферма Ла-Хэ-Сэнт была взята левофланговой дивизией корпуса д’Эрлона. Но этот корпус не имел сил развить успех. Тогда Наполеон передал Нею 40 эскадронов конницы Мильо и Лефевр-Денуэтта с задачей нанести удар правому крылу англичан между замком Угумон и Ла-Хэ-Сэнт. Замок Угумон был, наконец, в это время взят, но англичане держались, падая сотнями и не отступая от своих главных позиций.

Наполеон послал в огонь еще кавалерию, 37 эскадронов Келлермана. Наступил вечер. Наполеон послал наконец на англичан свою гвардию и сам направил ее в атаку. И в этот самый момент раздались крики и грохот выстрелов на правом фланге французской армии: Блюхер с 30 тысячами солдат прибыл на поле битвы. Но атаки гвардии продолжились, так как Наполеон верил, что вслед за Блюхером идет Груши. Вскоре, однако, распространилась паника: прусская кавалерия обрушилась на французскую гвардию, очутившуюся между двух огней, а сам Блюхер бросился с остальными своими силами к ферме Бель-Альянс, откуда перед этим и выступил Наполеон с гвардией. Блюхер этим маневром хотел отрезать Наполеону отступление. Уже было восемь часов вечера, но еще достаточно светло, и тогда Веллингтон, весь день стоявший под непрерывными убийственными атаками французов, перешел в общее наступление. А Груши все не приходил.

Гвардия, построившись в каре, медленно отступала, отчаянно обороняясь, сквозь тесные ряды неприятеля. Наполеон ехал шагом среди охранявшего его батальона гвардейских гренадер. Отчаянное сопротивление старой гвардии задерживало победителей. На других участках французские войска, и особенно у Плансенуа, где дрался резерв — корпус Лобо, — оказали сопротивление, но в конечном итоге, подвергаясь атакам свежих сил пруссаков, они рассеялись в разных направлениях, спасаясь бегством, и только на следующий день, и то лишь частично, стали собираться в организованные единицы. Пруссаки преследовали врага всю ночь на далекое расстояние.

25 тысяч французов и 22 тысячи англичан и их союзников легли на поле битвы убитыми и ранеными.

5 Париж. Отречение

Поражение французской армии, потеря почти всей артиллерии, приближение к границам Франции сотен тысяч свежих австрийских войск, близкая перспектива появления еще новых сотен тысяч русских — все это делало положение Наполеона совсем безнадежным, и он это сознал сразу, удаляясь от ватерлооского поля. Внешне Наполеон был спокоен и очень задумчив во все время пути от Ватерлоо до Парижа, но лицо его не было таким угрюмым, как после Лейпцига, хотя теперь в самом деле все было для него потеряно.

С Наполеоном совершилась сразу крутая перемена. Он приехал после Ватерлоо в Париж не бороться за престол, а сдавать все свои позиции. И не потому, что исчезла его исключительная энергия, а потому, что он, по-видимому, понял, что он свое дело — плохо ли, хорошо ли — сделал и что его роль окончена. Он потерял всякий интерес и вкус к деятельности, он просто ждал, что с ним сделают грядущие события, в подготовке которых он уже решил не принимать никакого участия.

Наполеон прибыл в Париж 21 июня и сразу созвал министров. Карно предлагал потребовать у палат провозглашения диктатуры Наполеона. Даву советовал просто объявить перерыв сессии и распустить палату. Наполеон отказался это сделать. Палата в это время тоже собралась и, по предложению снова появившегося на исторической сцене Лафайета, объявила себя нераспускаемой.

В течение всего 21 июня, почти всей ночи с 21 на 22 июня, в течение всего дня 22 июня в Сент-Антуанском и Сен-Марсельском предместьях, в квартале Тампль по улицам ходили процессии с криками: «Да здравствует император! Долой изменников! Император или смерть! Не нужно отречения! Император и оборона! Долой палату!» Но Наполеон уже не хотел бороться и не хотел царствовать.

22 июня 1815 года Наполеон отрекся вторично от престола в пользу своего маленького сына. Его второе царствование, продолжавшееся сто дней, кончилось. Громадная толпа собралась тогда вокруг Елисейского дворца, где остановился Наполеон после возвращения из армии. «Не нужно отречения! Да здравствует император!» — кричали собравшиеся. Узнав 22-го вечером, что Наполеон выехал в Мальмезон, и что отречение его решено им бесповоротно, толпы стали медленно расходиться.

28 июня отрекшийся император выехал из Мальмезона и направился к берегу Атлантического океана. Он хотел сесть на один из фрегатов, стоявших в порту Рошфор, и отправиться в Америку. Но выйти в море было нельзя: английская эскадра тесно блокировала гавань. После некоторых раздумий Наполеон решился доверить свою участь Англии. 15 июля 1815 года он сел на бриг «Ястреб», который перевез его на английское судно «Беллерофон». Наполеон стал пленником англичан, а затем был отправлен на далекий остров Святой Елены в Атлантическом океане. Там, в поселке Лонгвуд, бывший император провел последние шесть лет жизни.

На Эльбе Наполеон постоянно повторял: «Отныне я хочу жить, как мировой судья... Император умер; я — ничто... Я не думаю ни о чем за пределами моего маленького острова. Я более не существую для мира. Меня теперь интересуют только моя семья, мой домик, мои коровы и мулы». В кабинете императора над его головой красовалась золоченая латинская надпись: «Napoleo ubicumque felix» («Наполеон всюду счастлив»).

Вилла Наполеона на о. Эльба

Действительно, всюду на острове были видны следы кипучей деятельности «нового Санчо-Пансы»: украшался дворец, ремонтировались форты, строились шоссе и мосты, осушались болота, насаждались виноградники. Смотры, парады, учения сменяли друг друга; в гавани появился «флот»: 16-пушечный бриг «Непостоянный» и несколько фелюг, казавшихся совсем крохотными рядом с красавцем-фрегатом сэра Нила Кэмпбелла.

В то же время по всей Франции рыскали его шпионы и агенты, собирая для него сведения о положении дел в стране. Они доносили, что французы недовольны Бурбонами, которые «ничего не забыли и ничему не научились»: офицеры бывшей Великой армии ропщут, сидя на половинном жалованье; крестьяне обеспокоены тем, что их земля вновь перейдет к помещикам; все важнейшие и доходнейшие места и синекуры заняты дворянами-эмигрантами... К этому добавлялись личные обиды. Его враги, как будто нарочно, делали все, чтобы разбудить в нем дремлющего льва: Людовик задерживал выплату положенного содержания, австрийский император отнял у него жену и сына, англичане все время поднимали вопрос, чтобы сослать его в какую-нибудь из своих отдаленных колоний, Талейран замышлял бросить его в темницу, некоторые, наконец, подумывали о яде.

Однако главной причиной, по которой властитель Эльбы подумывал о возвращении во Францию, было то, что его звали Наполеоном и что ему было всего сорок пять лет.

13 февраля 1815 года к нему прибыл один из его шпионов и, ознакомив императора с состоянием дел во Франции, сообщил, что в Париже созрел заговор якобинцев и генералов. Это сообщение стало решающим толчком: Наполеон отбросил все колебания.

24 февраля английский фрегат покинул гавань Порто-Ферайо, держа курс на Ливорно (раз в три недели Кемпбелл курсировал между Эльбой и Италией). Через два дня, в полдень, ветераны Старой гвардии услышали сигнал к общему сбору. Войска построились на плацу. Прошел час; офицеры расспрашивали друг друга о причине сбора, но никто ничего не мог сказать.

В два часа пополудни показался Наполеон. Он шел пешком, сопровождаемый генералами Бертраном, Друо, Мале, Камбронном и несколькими капитанами. Встреченный приветственными криками, он прошел в середину каре, образованного войсками, и заговорил. Солдаты притихли, с удивлением и радостью слушая долгожданные слова императора.

Наполеон начал с того, что приписал свои неудачи измене: если бы не Ожеро и Мармон, союзники нашли бы себе могилу на полях Франции. Далее он объявил причиной своего отречения преданность интересам родины. Но Бурбоны, навязанные Франции иностранными державами, готовят ей гибель. Право народа они захотели заменить правами аристократов. Благо и слава Франции никогда не имели более злых врагов, чем эти люди, взирающие на старых воинов Революции и Империи, как на бунтовщиков. Все тяготы ложатся на патриотов, богатства и почести достаются бывшим эмигрантам. Вскоре, пожалуй, награды будут даваться только тем, кто сражался против своей родины, а офицерами смогут быть только те, чье происхождение соответствует феодальным предрассудкам.

— Солдаты! — воззвал император. — В изгнании услышал я жалобы нашей родины. Мы переплывем моря, чтобы вернуть французам их права, являющиеся вместе с тем и вашими правами. Народ зовет нас! Победа двинется форсированным маршем. Орел с национальными цветами полетит с колокольни на колокольню, вплоть до башни собора Парижской Богоматери. Париж или смерть!

Взрыв ликующих криков покрыл его последние слова. Солдаты и офицеры обнимались друг с другом, требуя немедленного выступления.

Началась погрузка на корабли, окончившаяся к семи часам вечера. Поднимаясь по сходням, старые гренадеры кричали: «Париж или смерть!» В восемь часов император вместе со штабом поднялся на борт «Непостоянного», вслед за чем пушечный выстрел возвестил отплытие, и суда вышли в море. При свежем южном ветре эскадра направилась из залива на северо-запад, огибая берега Италии.

На бриге императора разместилось три сотни гренадер. Всю ночь солдаты и экипаж перекрашивали обшивку брига: желтый с серым заменили на черный и белый, чтобы обмануть английские и французские фрегаты, курсировавшие между Эльбой и Капрайей.

На другой день флотилия уже была около Ливорно. Вдали показались три военных корабля, один из которых, бриг «Зефир» под белым бурбонским знаменем, направился прямо к «Непостоянному». Тотчас велено было закрыть люки. Солдаты сняли свои высокие шапки и легли плашмя на палубу; офицеры передавали приказ Наполеона идти на абордаж, если «Зефир» не согласиться пропустить их корабль без осмотра.

Бриг под белым флагом на всех парусах несся к «Непостоянному»; корабли прошли один мимо другого, едва не соприкоснувшись бортами. Капитан «Зефира» Андриё, состоявший в приятельских отношениях с капитаном Тальядом, ограничился тем, что окликнул его, спросив, куда направляется «Непостоянный». «В Геную», — отвечал Тальяд. «Как себя чувствует император?» — прокричал в рупор Андриё. «Превосходно», — раздалось с «Непостоянного», и корабли разошлись. На последний вопрос Андриё ответил сам Наполеон.

28 февраля всем офицерам, солдатам и матросам, умевшим писать, раздали воззвание императора к армии и французам, приказав изготовить побольше копий. Затем принялись изготовлять трехцветные кокарды — для этого достаточно было срезать наружный край кокарды, которую войска носили на Эльбе. Наполеон почти безотлучно находился на палубе, вокруг него толпились солдаты и матросы. Они забрасывали его вопросами, на которые он охотно и подробно отвечал.

— В случаях, подобных этому, — говорил император, — следует долго обдумывать, но действовать быстро. Я тщательно взвешивал этот план, я обсуждал его со всем тем вниманием, на какое способен. Излишне говорить вам о бессмертной славе и о награде, которая нас ждет, если наше предприятие увенчается успехом. Если же нас постигнет неудача, то от вас, воинов, с юных лет проявлявших равнодушие к смерти во всех ее видах и во всех странах, я не стану скрывать, какая нас ждет участь. Она нам известна, и мы ее презираем.

Первого марта в четыре часа пополудни войска высадились на побережье, неподалеку от Канн. Наполеон сошел с брига последним и вместе со всеми немного отдохнул на биваке, разбитом на лугу, окруженном оливковыми деревьями.

С наступлением ночи двинулись в путь.

Шли всю ночь напролет. Жители селений, через которые проходила колонна, наглухо закрывали окна или выходили из домов и сбивались в молчаливые кучки; на возгласы солдат: «Да здравствует император!» они пожимали плечами и покачивали головой. Гренадеры хмурились и недоуменно умолкали. Они жаловались на усталость, и Наполеон спешивался, вставал в их ряды и подбадривал ветеранов, называя их «старыми ворчунами».

В последующие два дня настроение крестьян и горожан изменилось: сыграли свою роль воззвания Наполеона, распространившиеся по Дофине. Дальнейший путь армии напоминал триумфальное шествие. Героем дня стал гренадер Малон — первый солдат, присоединившийся к отряду Наполеона. Гренадеры заставляли его вновь и вновь повторять его рассказ о том, как полковник Жермановский (предводитель польских улан, входивших в состав войск Наполеона на Эльбе), встретивший его дорогой, сообщил ему о возвращении императора. Малон не поверил и расхохотался; полковнику стоило большого труда убедить его, что он не шутит. Тогда Малон задумался и заявил ему: «Моя мать живет в трех милях отсюда; я схожу, попрощаюсь с ней и сегодня вечером приду к вам». И действительно, вечером он хлопнул полковника по плечу и не успокоился до тех пор, пока тот не обещал ему передать императору, что гренадер Малон решил разделить судьбу своего повелителя.

Шестого марта в ущелье Лаффрэ путь отряду Наполеона преградил авангард гренобльского гарнизона — батальон 5-го линейного полка и рота саперов. Жермановский, посланный к их командиру для переговоров, возвратился с известием, что тот отказывается вступать в какие-либо сношения и угрожает открыть огонь по бунтовщикам. Наполеон спешился и, приказав гренадерам следовать за ним, медленно двинулся к ущелью. Солдаты шли следом, переложив ружья под левую руку и опустив их дулом в землю.

На выходе из ущелья стали видны королевские войска. Солдаты стояли неподвижно и молчали. Офицер, командовавший ими, выкрикивал какие-то ругательства и требовал открыть огонь. «Стреляйте, негодяи! — кричал он. — Это не Наполеон, а какой-нибудь самозванец!»

Император велел своим гренадерам остановиться. Шеренга за шеренгой застывали у него за спиной в зловещем молчании. Наполеон дернул плечом и с невозмутимым спокойствием направился к королевскому батальону.

— Вот он!.. Пли! — закричал вне себя офицер.

Казалось, что солдаты сейчас возьмут на прицел. Но Наполеон остановился и спокойным голосом сказал: «Солдаты, узнаете вы меня?» Затем, сделав вперед два-три шага, он расстегнул сюртук: «Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Я становлюсь под ваши выстрелы». Спустя мгновение раздались крики: «Да здравствует император!» — и королевские солдаты, срывая с себя белые кокарды, бросились перед Наполеоном на колени.

В Гренобле, Лионе и других городах повторились те же сцены. Ни у одного из роялистских офицеров, возглавлявших гарнизоны, не хватило решимости поднести к орудию зажженный фитиль — они знали, что будут растерзаны своими же канонирами. Королевские войска, брошенные против Наполеона, переходили на его сторону. Наполеон в саркастическом письме благодарил Людовика за то, что он так заботится об увеличении его армии. Ней, уезжая из Парижа, обещал королю привезти «человека с острова Эльбы» в железной клетке, но вместо этого присоединился к Наполеону со всей армией; большинство маршалов последовало его примеру. На всем пути от Канн до Парижа не было сделано ни единого выстрела — подобного триумфа история еще не знала.

Император сдержал слово, данное солдатам на Эльбе. Орлам на знаменах Империи потребовалось всего 19 дней, чтобы долететь до Собора Парижской Богоматери. 20 марта в девять часов вечера Наполеон водворился в Тюильри, над которым уже с полудня развевалось трехцветное знамя. Людовик еще накануне бежал из столицы.

До Ватерлоо оставалось ровно 90 дней.